Interview with Plu after RN:
http://xn--80aalwkhe.xn--p1ai/team/plyushchenko-evgeniy/interview/evgeniy-plyushchenko-nikomu-ne-sovetuyu-povtoryat-moy-put/
– К юбилею супруга преподнесла Вам роскошный подарок, став продюсером шоу «Всего лишь тридцать», название которого было явно выбрано с подтекстом. В десять лет Вам тоже казалось, что это всего лишь десять?
– Считал, что уже десять. Взрослый парень, который уже добился первых побед на льду.
– А в двадцать?
– Тогда мне очень хотелось быстрее отметить 21-й день рождения. Точно так же в 17 хотел быстрее стать 18-летним, чтобы водить машину без ограничений. С 16-и лет делал это под наблюдением отца, сидел за рулем, а он рядом на переднем сиденье. Мне же жутко хотелось самостоятельности. В двадцать мне, как и многим сверстникам, хотелось после соревнований или выступлений в шоу заглянуть в клуб в каком-нибудь американском городке. Там же все очень строго: только с 21. Вот и считал дни и месяцы до следующего дня рождения. Перешагнув эту дату, остальные дни рождения отмечал как-то спокойно.
– С Плющенко, которому «всего лишь 30», тренер Алексей Мишин работает по-другому, чем с 11-летним или 18-летним?
– Когда я только приехал в Ленинград, мне нужно было еще доказать свое право тренироваться у мэтра. С его стороны работа поначалу была минимальной. Больше трудились ассистенты. Вот когда я что-то доказал, а сам Алексей Николаевич в меня поверил, пришлось работать больше.
– Полученная в волгоградской школе у Михаила Маковеева техническая база позволяла без проблем тренироваться у Мишина?
– Профессор кардинально переделал мою технику. С первых тренировок упор был сделан на тройные прыжки и двойной аксель. Мишин научил правильно группироваться, что позволяло исполнять сложные элементы.
– Ваша дуэль с Алексеем Ягудиным в олимпийском сезоне–2002 стала одной из самых ярких страниц в истории фигурного катания. Сложно ли было сохранять при этом нормальные человеческие отношения?
– Никаких отношений в ту пору просто не было. Наладились они после того, как Алексей завершил карьеру, а я продолжал выступать в соревнованиях. Нам нечего стало делить, а в жизни я ни с кем не соревновался в стоимости машины или часов.
– Зачем же покупали не очень приспособленный для российских дорог «Мазерати» за миллион евро?
– Автомобиля за миллион у меня никогда не было. «Мазерати» стоит гораздо меньше.
– Сегодняшние травмы — это результат погони за сложностью в начале «нулевых», когда Вы исполняли каскады «4+3+3»?
– Скорее, это результат того, что я очень долго катаюсь. Ежедневные тренировки, постоянные физические нагрузки — все это здоровья не добавляет.
- После «серебра» в Солт-Лейк-Сити Вы вышли на совершенно новый качественный уровень в следующем сезоне и побеждали на всех соревнованиях. Как восприняли сенсационное поражение на чемпионате Европы–2004 в Будапеште от Бриана Жубера?
– Это был сильный удар по самолюбию. После неудачи на ЧЕ–2004 стал гораздо щепетильнее относиться к исполнению любого прыжка. Ведь в Будапеште я практически идеально откатал короткую программу, а в произвольной после каскада «4-3-2» взял, да и слетел с тройного акселя. Просто без должной концентрации исполнял элемент, который получался на всех тренировках. Решил, что после сложнейшего каскада остальные прыжки выполню точно. За это и поплатился. Неслучайно Алексей Николаевич постоянно учит: «Не забивай голову всей программой, делай элементы step by step». Вместо компьютера мы всегда используем счеты, отбрасывая косточку после каждого исполненного прыжка.
– Именно такой подход помог победить в Турине, где Вы выступали после тяжелейших травм и длительного лечения?
– На Олимпиаде–2006 больше всего опасался короткой программы. Падение в Солт-Лейк-Сити стереть из памяти никак не мог. Все время одолевал совершенно не нужный в олимпийской обстановке страх падения с четверного. «» И реально ведь должен был упасть! Когда смотрю видеозапись олимпийского выступления, ловлю себя на мысли: на тренировке грохнулся бы. Только был настолько сконцентрирован, что сумел вытащить этот элемент. В произвольной вообще такое ощущение было, что после четверного прыжка меня подхватил своим крылом ангел, и только благодаря этому устоял после приземления.
– Может быть, все же не высшие силы помогли, а многочасовые тренировки у Мишина?
– И это тоже. Только все же без вмешательства свыше не обошлось. На тренировке из такого положения после четверного не выехал бы никогда.
– Олимпийский триумф считаете своей самой большой победой?
– Безусловно. Олимпийское «золото» — это вершина, покорить которую стремится любой спортсмен. Хотя в один ряд с туринским триумфом ставлю и «серебро» Ванкувера.
– Почему в произвольной программе на Олимпиаде–2010 Вы не исполнили заявленный каскад из трех прыжков, который при современной системе судейства гарантировал Вам «золото», а ограничились простым «3+2»?
– Гарантированного «золота» у меня не было бы при любом прокате. В короткой программе мне явно придержали баллы, и отрыв от Эвана Лайсачека составлял какие-то сотые. Уже тогда мне многое стало понятно. Профессионал ведь всегда способен оценить обстановку. Для гарантированной победы нужно было исполнять в произвольной программе два четверных, к чему я был не готов физически.
– Кому и зачем понадобилось «плавить» действующего олимпийского чемпиона, приехавшего на третью свою Олимпиаду?
– В Северной Америке фигурное катание давно стало бизнесом, а для продвижения бизнеса нужен был «свой» чемпион. Ведь за последние годы интерес к фигурному катанию в США стал угасать. Прикрыли шоу Champions on Ice, а на Stars on Ice ходят по полторы-две тысячи зрителей. Нет звезд, и фигурное катание стало очень непопулярным видом спорта. Доходит дело до того, что мальчишек, записывающихся в секцию, начинают подозревать в нетрадиционной сексуальной ориентации.
– Вы думаете, что Лайсачек мог стать тем человеком, который привлек бы зрителей, продюсеров и рекламодателей?
– Так, видимо, думали те, кто тащил его в чемпионы. Только они допустили грубейшую ошибку. Нужно было всеми возможными способами раздуть скандал вокруг итогов Олимпиады, как это было в Солт-Лейк-Сити в парном катании. Именно после вручения второго комплекта наград канадской паре популярность фигурного катания в Америке взлетела на невиданную высоту. Можно было на битве Лайсачек – Плющенко сделать то же самое. Честно признаюсь, ждал подобного предложения. Так и не дождался. Публику ведь нельзя обмануть. Пусть на Олимпиаде в Афинах нашего знаменитого гимнаста Алексея Немова и поставили на 5-е место, его все равно чествовали как чемпиона. Если же спросить, кто тогда выиграл, не заглянув в Интернет, никто и не ответит.
– В Ваших рассуждениях чувствуется глубокое знание законов шоу-бизнеса. Вы ощущаете себя человеком этого мира?
– Конечно, ощущаю. Все-таки за плечами победный опыт не только Олимпиады, но и Евровидения. Многому учусь у своей супруги. Благодарен судьбе, которая свела меня не только с очаровательной женщиной, но еще и потрясающим человеком и великолепным профессионалом. Только не нужно быть продюсером уровня Яны Рудковской, чтобы просчитать вариант раскрутки олимпийского скандала. Просто удивительно, что в Северной Америке никому в голову не пришла очевидная мысль.
– Что все-таки подвигло Вас вернуться в большой спорт?
– Никому и никогда не посоветую повторить мой путь. Это сложно и безумно тяжело. Особенно когда буквально после каждой тренировки «ноют старые раны». К тому же нет гарантии, что сможешь хотя бы близко подойти к своему прежнему уровню. Я же абсолютно адекватный человек и прекрасно вижу нынешние тенденции развития фигурного катания. По сравнению с тем, что было всего пять лет назад, это небо и земля. Все стало сложнее и интереснее. После Ванкувера повысился в цене четверной прыжок, хотя, как мне кажется, все равно недостаточно. Только к современным веяниям лучше приспособлено новое поколение.
– На «золото» в командных соревнованиях рассчитываете?
– Фигурное катание — это не футбол и не хоккей. Даже в командном первенстве нужно рассчитывать только на себя и выполнять свою работу.
plush48